|
Епископ в раннем средневековье
Около 498 года в Галлии произошло событие, надолго определившее дальнейший ход исторического процесса в этой области ойкумены: король франков Хлодвиг вместе с народом принял таинство крещения по католическому обряду. Мы не в праве заводить здесь разговор о том, насколько глубоко души франков проникнулись христианскими идеями, скажем лишь о внешней стороне дела. Принятие христианства в католической его форме сразу же выделило королевство Хлодвига в глазах многих из массы прочих германских королевств, придерживавшихся исповедания арианской ереси. Кто были эти "многие"? Не ошибаемся ли мы, связывая напрямую факт крещения Хлодвига и возраставшую в то время роль Франкского королевства? Разберемся с этими вопросами по порядку. Хлодвиг-католик стал намного более понятным проживавшему в Галлии галло-римскому населению, в значительной мере христианизированному. Таинство крещения если и не стерло этнических барьеров между франками и галло-римлянами, то в значительной степени сблизило эти две группы населения. Реальная возможность сотрудничества франкского короля и галло-римской знати тем более возрастала, что к концу V века значительная часть духовенства (и большая часть епископата) была представлена отпрысками знатнейших сенаторских фамилий. В результате последние все чаще стали выступать на стороне Хлодвига в проводимой им политике централизации земель Галлии. Хлодвигу и его потомкам, покровительствующим католической церкви, удалось ограничить ее самоуправление, но не подчинить. В итоге мы можем говорить о двух типах территорий, входящих в состав королевства франков и о двух опорах власти франкских королей на местах: с одной стороны, земельная собственность франкской землевладельческой знати (включая и земли короля) и канонические территории епископств,- с другой. Григорий Турский, автор "Истории Франков" Епископ Григорий из Тура, носивший в миру имя Георгий Флоренций, родился в 538/539 гг. в Клермоне. Он происходил из знатной сенаторской галло-римской семьи, из которой вышли епископы многих церквей Галлии. Из 18 епископов, занимавших Турскую кафедру до Григория Турского, лишь 4 не были связаны с его родом. Поэтому об этой фамилии можно сказать, что она действовала вполне в русле тенденции замещения епископских кафедр выходцами из галло-римских семейств, свойственной для VI века. В какой мере Григорий Турский был образован? Скажем лишь о том, что наш епископ обладал достаточными познаниями, чтобы охарактеризовать свой стиль как "простой" и "грубый", а при написании "Истории франков" использовал многие известные современникам исторические трактаты. Имущество епископа Движимая и недвижимая собственность, концентрировавшаяся в руках епископов, имеет едва ли не самое важное значение как при характеристике взаимоотношений епископа с должностными лицами короля (в меньшей мере, с королем), клиром и другими епископами, так и для характеристики сущности власти епископа. Действительно, описывая притязания различных лиц на епископскую должность, Григорий Турский указывает на то, что распоряжение церковным имуществом было одной из важнейших прерогатив власти епископа. Так, пресвитер Рикульф "как будто уже став епископом, бесстыдно вошел в епископский дом, описал церковное серебро и отправил в свое владение остальные вещи"; то же сказано о пресвитере Катоне из Клермона и о некоем пресвитере, захватившем церковное имущество после смерти еп.Сидония Клермонского; клирики Марселя, узнав, что еп.Теодор задержан Гунтрамном, "захватили церковные дома, описали церковную утварь, открыли казну, разграбили кладовые и унесли все церковные вещи, словно епископ был уже мертв". Как отмечает Фюстель де Куланж, в церкви не было общинного землевладения, но настоящим владельцем всех земель был епископ; он же распоряжался остальным имуществом церкви. Был ли епископ как-то ограничен в своих владельческих правах? По меньшей мере, в двух отношениях: во-первых, он не мог без крайней необходимости отчуждать церковные земли; во-вторых, он был обязан делить свои доходы на четыре части (для себя и на содержание епископского дома; бедным, приписанным к церкви; на содержание духовенства; на строительную деятельность). Следует отметить, что имущество епископа не было единым, но состояло из двух категорий: во-первых, церковная собственность, унаследованная епископом от своих предшественников; во-вторых, родовое имущество епископа. Согласно канонам, лишь второе епископ мог завещать своим потомкам. Вся собственность, приобретенная человеком за время пребывания в сане епископа, становилась церковной. Таким образом, перетекание церковного имущества в имущество личное, родовое было запрещено, однако в обратном направлении этот процесс происходил сплошь и рядом. "История франков" еще "помнит" о столь отдаленных временах, когда "сенаторы и знатные граждане были приверженцами язычества, а те, кто уверовал в Бога, были из бедных", но уже в то время многие сенаторы благосклонно относились к христианам. Так, в Бурже "первый из галлов" сенатор Леокадий (который, кстати, происходил из рода Вектия Эпагата, пострадавшего за Христа в Лионе), будучи еще идолопоклонником, предоставил свой дом христианам, не имевшим достаточно средств для постройки храма, под церковь; первый епископ Клермона был новообращенным из сенаторов. Но несмотря на это владения церкви в черте городских стен росли достаточно медленно, так что даже девятому епископу в Клермоне Епархию "жилищем служило то, что называется теперь ризницей". Наиболее полное представление о росте церковного имущества мы можем получить, анализируя данные, приводимые Григорием Турским по Турской церкви. По его данным, из 18 епископов, бывших предстоятелями Турской церкви 6 в той или иной мере оставили ей свои владения. Любопытно, что критерием, определявшим характер дарений (были ли это земли или нет), является наличие или отсутствие у епископа детей. Ф.Принц утверждает, что с "оккупацией" епископских кафедр галло-римскими сенаторскими родами связано восстановление могущества последних в городах и перенос центра их интересов из латифундий обратно в город [27]. Возникает один вопрос. Епископская кафедра наследовалась далеко не всегда в пределах одного рода: мощным фактором, корректировавшим родовую политику, был король. Если кафедра ускользала из рук рода, то это должно было сопровождаться и имущественными потерями: потомки епископа могли претендовать лишь на ту часть имущества, которая была им нажита еще до принятия сана; зачастую и эту часть епископ завещал церкви. Исходя из нашего источника, мы можем заключить, что порой такая опасность для наследников действительно существовала. Вот пример (правда, единичный) попытки рода воспрепятствовать духовной карьере одного из своих членов: "Луп, житель города Тура, лишившись жены и детей, добивался духовного сана. Но ему помешал его брат Амвросий, который боялся, как бы Луп не сделал своим наследником Божью церковь, если он соединится с ней. И коварный брат снова выбрал ему жену". С другой стороны, мы располагаем примерами, когда наследники покойного епископа тщетно пытались получить завещанное им церкви родовое имущество. Так, племянник еп.Марахара Ангулемского, убитого клириками этой церкви, добился назначения на должность графа в Ангулеме, имея целью расследовать обстоятельства убийства своего дяди. Вскоре он "начал захватывать церковные виллы, которые Марахар оставил по завещанию церкви, утверждая при этом, что церковь не должна владеть его имуществом, так как он был убит клириками этой церкви". Несколько иной случай являет собой спор вдовы умершего епископа Ле-Манского Бадегизила с его преемником по кафедре. Женщина "присваивала себе вещи, которые были отданы церкви при жизни Бадегизила, как собственные, говоря: "Это за службу моему мужу". Выборы епископов Практика избрания королями епископов появилась в Галлии лишь со времени принятия франками христианства. Естественно возникает вопрос, каким образом франкские короли приобрели право назначать то или иное лицо епископом? Нам предстоит разобраться в вопросе о том, в какой мере король был волен назначать епископом то или иное лицо. Могла ли королева назначать епископов? Прежде всего следует отметить, что выражения "поставить епископом кого-либо" Григорий Турский не всегда употребляет в смысле "приказать рукоположить". Так, свидетельство нашего епископа о том, что после смерти еп.Леона "церковью в Туре в течение трех лет по приказанию королевы Хродехильды руководили епископы Теодор и Прокул", вполне может нас привести к заключению, что право избрания епископов могло принадлежать не только королю, но и королеве (я оставляю в стороне вопрос о том, что могло бы означать это совместное равноправное управление двух епископов одним диоцезом). Однако из дальнейшего повествования выясняется, что "так как Теодор и Прокул уже будучи епископами, последовали за Хродехильдой из Бургундии и были изгнаны из своих городов из-за враждебности к ним [жителей]", королева повелела "поставить" их на кафедру Тура. Для рассматриваемого вопроса существенно также то, как развивались события вокруг Руанской кафедры. Еп.Претекстат, неугодный королеве Фредегонде, был ложно обвинен в измене королю Хильперику, и осужден собором епископов; на его место был назначен еп. Мелантий. Позднее, возвращенный к своей пастве властью короля Гунтрамна, еп. Претекстат был убит людьми королевы. Одним из требований послов короля Гунтрамна, разыскивавших виновника этого преступления, было то, "чтобы обязанности епископа в этой церкви ни в коем случае не исполнял Мелантий, который был еще прежде поставлен на место Претекстата". Однако королева вопреки Гунтрамну "назначила в церковь епископом Мелантия, которого она еще раньше поставила епископом". В рассмотренных нами примерах королевы приказывали "поставить" епископов на ту или иную кафедру. Любопытно происходило избрание епископов в Провансе. Эта территория была частым объектом территориальных претензий одного короля к другому; некоторое время Марсель был поделен между королевствами Гунтрамна и Хильдеберта. Вследствие неразберихи в том, под чью юрисдикцию подпадала та или иная территория, возросла роль правителя Прованса. В результате в городе Изесе "епископство с помощью Динамия, правителя Прованса [который держал сторону Гунтрамна.- И.И.], и без ведома короля [Хильдеберта] воспринял бывший префект Альбин". Он пробыл епископом три месяца, после чего зашла речь об его отстранении и король назначил на Изесскую кафедру Иовина. Но последнему опять-таки не суждено было стать епископом: "Когда были созваны епископы Прованса диакон Марцелл по совету Динамия был рукоположен в епископы". Наше предположение о том, что право назначать епископов укрепляло власть королей "на местах", подтверждает также тот факт, что самозванец Гундовальд, претендовавший на господство во всей Галлии, и его сообщник Муммол "приказали рукоположить в епископы города Дакса пресвитера Фавстиана, ибо незадолго до того там умер епископ". Любопытно упоминание в этой связи об епископе Бертрамне из Бордо, который и санкционировал рукоположение: "Епископ же Бертрамн, который был митрополитом, боясь последствий, поручил Палладию, епископу Сента, благословить пресвитера Фавстиана". Не совсем ясно, какие последствия здесь имеются в виду: со стороны ли Гундовальда или же со стороны законного короля Гунтрамна, который в конце концов и отклонил это рукоположение? Итак, мы можем говорить о том, что при определенных условиях решающее влияние на выборы епископов оказывали представители местной власти; кроме того, не преминули воспользоваться такой возможностью упрочить свое положение и самозванцы. Как конкретно проявлялась королевская власть назначать епископа? Кандидат, заручившись согласием клира и горожан на свое посвящение (т.е., получив от них грамоту на избрание) или же руководствуясь рекомендацией своего предшественника по кафедре или просто полагаясь на свой страх и риск, представал пред королевски очи. Чаще всего свое стремление достичь епископского сана он подкреплял дарами королю. О чем свидетельствовали эти дары? Назвать их взяткой, обвинив короля в продаже церковных должностей, значило бы бросить тень на весь период правления Меровингов, да и не только Меровингов... Если все же отважиться говорить о симонии франкских королей, то, с одной стороны, настораживает, что духовенство никоим образом этому не противилось (ни одного факта подобного рода протеста в "Истории франков" замечено не было). С другой стороны, вселяют недоумение следующие слова, которые Григорий Турский вкладывает в уста Гунтрамну. Скончался еп. Буржский Ремигий; "когда многие, домогаясь епископства, принесли подарки, король им ответил так: "Не в обычае нашей королевской власти продавать за деньги епископство, и вам не следует приобретать его подарками, чтобы и нас не заклеймили бесславием позорной наживы, и вы не походили на Симона Волхва". Неужели это ничто иное, как бессовестная ложь? Мне кажется, с большим основанием можно полагать, что с помощью этих актов дарения оформлялись определенные взаимоотношения между сторонами, в них участвовавшими; возможно, таким образом король оказывался в роли верховного сюзерена епископов или, по крайней мере, последние так выражали свою лояльность по отношению к королевской власти. В пользу последнего свидетельствует, кажется, и тот факт, что епископы одаривали королей, не только в тот момент, когда они добивались епископской кафедры. Вот свидетельство Григория Турского на этот счет: "Так как Эгидия из Реймса... подозревали в преступленнии против короля ... то он пришел с большими дарами к королю Хильдеберту просить прощения ... Король его принял, и он ушел с миром. Дары, преподносимые королю, не были гарантией непременного успеха миссии. Так, например, еп. Бертрамн из Бордо, заболев лихорадкой, "передал... всю епископскую власть и вверил... свое завещание и участь своих людей" диакону Вальдону, который после смерти своего владыки "поспешил к королю с подарками и грамотой о согласии горожан на его посвящение, но ничего там не добился". Остается лишь гадать, что определило такую позицию Гунтрамна по отношению к Вальдону: может быть, в данном случае сказалась неприязнь короля к еп. Бертрамну, которому "сильно полюбился" самозванец Гундовальд, и вследствие этого Гунтрамн не хотел иметь среди своих епископов человека, который стал бы продолжателем политики Бертрамна. Этот эпизод не позволяет говорить о том, что короли игнорировали завещания епископов: мы располагаем несколькими свидетельствами обратному, которые будут рассмотрены ниже. Что же руководило королями в политике назначения тех или иных лиц на епископскую должность? С одной стороны, короли стремились таким образом отблагодарить верных исполнителей своей воли. Характерный пример назначения такого рода являет собой Домнол, епископ Ле-Манский: "...так как он при жизни короля Хильдеберта Старшего всегда оставался верным королю Хлотарю и часто укрывал его послов [т.к. он был аббатом базилики святого Лаврентия в Париже - И.И.], король Хлотарь подыскивал место, где Домнол смог бы получить епископство". Сходным образом Хлотарь "оказал большой почет" и своему герцогу Австрапию. Также Теодорих вручил епископство в Клермоне еп.Квинциану, ведь, по словам короля, он "был изгнан из своего города Родеза из-за своей любви к нам". С другой стороны, назначение епископов становилось не только важным направлением в деятельности каждого короля, но и орудием в борьбе между королями. Мог ли король самовольно учреждать новые епископские кафедры? В "Истории франков" мы находим два примера подобному явлению. Первый случай касается упоминавшегося выше еп. Австрапия, который был рукоположен епископом в крепость Селл, входящую в диоцез Пуатье, и должен был в будущем стать, по замыслу Хлотаря, преемником по кафедре еп. Пинеция Пуатьерского. Предыстория развития событий во втором случае нам не совсем ясна: мы знаем лишь, что некто Промот был поставлен королем Сигибертом епископом крепости Шатоден. Разница заключается в том, что в первом эпизоде сын и наследник Хлотаря Хариберт, хотя и не позволил еп. Австрапию после смерти еп. Приенция занять Пуатьерскую кафедру, однако все же оставил его епископом в крепости Селл; Гунтрамн же лишил еп. Промота не только кафедры, но и епископского сана, причем одним из существенных доводов в данном случае было то, что "епископ города Шартра Паппол возражал и, ссылаясь при этом на решение епископов, говорил, что, мол, эта крепость находится в его епархии". В обоих случаях приходы были возвращены церквам, от которых они были отторгнуты. На основании выше сказанного я склоняюсь к точке зрения, что короли не вели политики дробления епископств. Кстати, мы располагаем примером, когда лицо, уже посвященное в епископы Лангра (еп.Мундерих), должно было в качестве архипресвитера (т.е., не исполняя епископских функций) пребывать в крепости по соседству до смерти своего предшественника по кафедре. автор: И.А.Иванов |